В мои мысли пробился Чейд.

Сейчас поздно, а я уже старик. Хватит спорить, скажи ей…

Нет. — Она не может дать мне корону. Но я имею право ее взять. – Нет, Чейд. Наш принц дал свое слово, и никто из нас не может его отменить. Если он совершил ошибку, это его ошибка, и пусть он сам за нее отвечает – ведь только так юный правитель может научиться искусству управления.

Это не слова королевы.

Да. Это говорю я.

Наступило долгое молчание. Я чувствовал присутствие Чейда, мне вдруг показалось, что я слышу его мерное дыхание, пока он обдумывает мои слова. И когда наши разумы соприкоснулись в следующий раз, я вдруг ощутил, что он улыбается. Нет, теперь я знал, что он преисполнен гордости.

Хорошо. Кажется, после пятнадцати лет трон вновь занял Видящий?

Я молчал. Ждал. Ждал насмешек, ждал вызова или пренебрежения.

Я скажу принцу, что его решение не вызвало возражений. И передам наше приглашение всем кемпра Внешних островов. Как пожелаешь, король Фитц.

XXXIV

ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

Когда на рассвете я по ступенькам потайной лестницы взбирался обратно в башню Чейда, я так устал, что едва переставлял ноги. В голове у меня не осталось ни одной связной мысли. Чейд и принц Дьютифул сегодня отплывают домой. Приглашение на осенние празднества будет передано кемпра всех кланов. Кетриккен придется начать приготовления к самому грандиозному празднеству, которое когда-либо происходило в замке Баккип. Приглашения герцогам и аристократам, провизия и размещение гостей. Нужно нанять менестрелей, жонглеров и кукольников – от всего этого голова у меня шла кругом, в то время как мне хотелось только одного: лечь и заснуть.

Но оказавшись в своей комнате, я подбросил дров в гаснущий камин. Нашел кувшин с остатками воды, вылил ее в таз для умывания и опустил в него лицо. Я долго плескался в воде, пока в глазах не перестало щипать, а потом вытерся полотенцем. Затем я заглянул в маленькое зеркальце, которое с незапамятных времен держал здесь Чейд, и спросил себя, кто смотрит из него на меня?

И вдруг я понял то, о чем раньше говорил мне Шут. Я оказался в таком месте и в таком времени, которое никто не мог себе представить, – словно пережил собственную смерть. Варианты будущего, которые и в голову мне не приходили, витали надо мной, и я не понимал, какой из них выбрать. Я сделал шаг к трону – по сути, хоть и не открыто. Неужели это означало, что я отказался от жизни с Молли?

Меч Чивэла лежал у камина, там, где я его оставил. Я взял его – и рукоять легла в мою ладонь так, словно я уже держал его в бою множество раз. Обнажив клинок, я спросил пустоту:

– И что теперь ты скажешь о своем бастарде, король Чивэл? О, я забыл, ты ведь также никогда не носил корону. И никто не называл тебя королем Чивэлом Рыцарственным. – Я опустил клинок острием вниз. – Впрочем, передо мной никто не преклонит колен. Тем не менее я оставлю после себя след.

На мгновение мое сердце затрепетало, но потом все бесследно прошло, и я успокоился, торопливо вернул меч на прежнее место и вытер вспотевшие ладони о рубашку. Превосходный король, вытирающий руки о форму стражника. Я должен поспать, но еще не сейчас. Король Фитц, монарх-бастард. Решение принято, и я больше не стану о нем думать. Я добавил бутылку хорошего бренди в корзину, накрыл ее салфеткой, накинул на плечи тяжелый плащ и поспешил вниз.

Я покинул замок через выход для стражников. Проходя мимо кухни, я хотел было задержаться, чтобы поесть, однако взял лишь ломоть свежего утреннего хлеба и съел его на ходу. Сонный стражник у ворот лениво кивнул мне. Я подумал, как теперь могу улучшить охрану Баккипа, но тут же прогнал глупые мысли и ускорил шаг. Вскоре я свернул с дороги в город на тропинку, ведущую к лесу, которая вскоре стала подниматься на холм. В ярких лучах утреннего солнца Камни-Свидетели четко вырисовывались на фоне голубого неба. Казалось, они меня ждут. Вокруг паслись овцы. Когда я подошел, они посмотрели на меня с полным отсутствием любопытства, которое многие путают с глупостью, и медленно отошли в сторону.

Я обошел вокруг Камней-Свидетелей. Четыре камня. Четыре грани у каждого. Шестнадцать возможных мест. Как часто ими пользовались за последние годы? Стоя на вершине холма, я огляделся по сторонам. Трава, деревья и, если приглядеться, след древней дороги. Если здесь и были развалины домов, то они давно исчезли, проглоченные землей, или их увезли для строительства в каком-то другом месте.

Убрав руки за спину, я изучал каменные грани. И пришел к выводу, что много лет назад руны сознательно стерли. Интересно почему? Наверное, мне никогда не узнать ответа на этот вопрос. Возможно, к лучшему.

Корзинка оттягивала руки, солнце начало пригревать спину. Я завернулся в плащ. Там, куда я направляюсь, будет холодно. Я подошел к грани колонны, из которой вышел в прошлый раз, прижал ладони к ее поверхности и прошел сквозь нее.

Я вновь оказался в зале с колоннами. У меня закружилась голова, и мне пришлось присесть на пыльный пол.

– Недостаток сна, к тому же я дважды воспользовался колоннами за короткий промежуток времени. Это нехорошо, – твердо сказал я себе. – Ты совершил не слишком умный поступок. – Я попытался встать, но мне пришлось вновь опуститься на пол и подождать, пока мир вокруг перестанет вращаться.

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что пол перестал быть холодным. Я приложил к нему обе ладони, словно хотел наверняка убедиться в этом. Нет, нельзя сказать, что он стал теплым, – просто от него больше не веяло могильным холодом. Я встал и увидел, что окна не покрывают морозные узоры. Мне показалось, будто я слышу шепот за спиной. Я быстро обернулся, но никого не увидел. Быть может, летний ветер, теплый ветер юга почтил своим внимание остров. Очень странно. Но у меня не было времени размышлять на эту тему.

Я вышел из зала с колоннами с корзинкой в руке и быстро зашагал по ледяному лабиринту. В голове шумело. Я не ожидал, что станет теплее. В одном из коридоров по стенам текла вода, а по каменному полу бежал ручей. Но по мере того, как я приближался к перекрестку, где сходились каменный и ледяной коридоры, становилось холоднее. Перед глазами у меня плясали черные точки, тогда я остановился отдохнуть и прижался лбом к ледяной стене. Постепенно черные пятна исчезли, и мне стало лучше. Кажется, помог холод. К тому времени, когда я выбрался из расселины на узкую тропинку, ведущую к пещере Черного Человека, я уже кутался в плащ.

Поднявшись по крутой тропинке, я постучал в дверь. Никто не ответил. Я снова постучал и после коротких колебаний толкнул дверь. Она открылась, и я вошел.

Мне пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к царившему здесь сумраку. Огонь в очаге едва горел. Шут крепко спал на кровати, стоявшей рядом с очагом. Прилкопа нигде не было видно. Я тихо прикрыл дверь, поставил корзинку на низкий стол и снял плащ. Бесшумно подойдя к Шуту, я присел на корточки, вглядываясь в его лицо. Его кожа заметно потемнела. Мне ужасно хотелось его разбудить и спросить, как у него дела. Однако вместо этого я выложил содержимое корзины на стол, нашел деревянную тарелку для хлеба и сыра и миску для фруктов. Бочка для воды была почти пуста. Вылив остатки в чайник, я поставил его на огонь, взял ведра и спустился туда, где с карниза стекала вода. Подождав, когда ведра наполнятся, я отнес их наверх, а потом сходил вниз еще раз. Когда я вернулся, вода закипела, и я заварил ароматный чай.